Иногда такое чувство: чем больше общаешься с людьми - тем более одиноким себя чувствуешь. Глупо винить в этом кого-то - жизнь такая. Надо бы это просто понять и принять. И вроде, понимаешь. Каждый по сути занят в основном своими глюками, на чужие всем при этом наплевать. Кому-то пофиг на то, что дорого тебе - конечно, он не виноват. А ты даже не можешь этим ни с кем поделиться. Ибо пофиг по сути ВСЕМ. А я уже так давно не вела ни с кем серьёзных разговоров - всё бы ржать да ржать... Но я в принципе, если на чистоту, ржать люблю меньше. Другие любят больше - приходится под них подстраиваться. А хочется порой, к примеру, посмотреть серьёзное кино в компании кого-нибудь - не укроп - и без тупых комментариев и стёба, вдумчиво.
Ни с кем почти не делилась своими идеями. Мама вот начинает талдычить, что там сплошная патология, она меня неправильно воспитала и ей обидно. Что не пишу добрые сказки для блондинок про розовых плюшевых мишек. И что вообще пишу, и шью, и что-то ещё делаю, а не живу простой обывательской жизнью.

Однако, поделиться порой очень хочется. Вот просто поделиться: радостью или печалью, или идеей - но так, чтоб поняли, оценили.

Но порой накатывает тоска. Даже не знаю, почему. пить меньше надо?) Чувствуешь себя словно посреди пустыни, или, что вероятней - в толпе серых теней, которые бегут мимо и не видят тебя, и не слышат, как ни кричи. И всем на тебя насрать.

Короче, я малолетнее эмо. Ибо меня никто не понимает. И этого уже не исправить.
Пойду повешусь на люстре, что ли... Ко мне там едет подруга. Вся такая позитивная, с Пегги наперевес - а мне тут сдохнуть охота. Однако, придётся при ней как-то пересилить себя и не показать этого. А потом провожу и засяду за свою патологию. И пошли все в жопу.

@темы: нытьё, Мысли вслух, Наблюдения

---

моя Люсиндочка)

Вот кто у нас теперь живёт...
Страдала по ней почти 4 месяца. И ведь деньги давно были, но поступила в продажу она только в конце ноября. Сразу же мне выслали мою, и наконец она дома.

Элина умерла, Элине хорошо)

+2

Удивительно нежная девочка. В ближайшее время буду петь ей дифирамбы, готовьтесь.

И история у неё... длинная. Такая, что мама не горюй. Моя-то мама точно бы загоревала, она подобное слушать откажется. Может, потом расскажу.

@темы: кукольное, галерея нашего дурдома, тоннерье, Sinister Circus, хваст-хваст

---

Итог: всё творчество порзрачно,
А смысл страданий - предсказуем.
Но мы хуячим и хуячим,
Но мы пиздуем и пиздуем...

Сначала мама сказала, что я совсем забросила гитару. Сто лет не держала её в руках, это правда. И иногда ведь собираюсь это дело возобновить, а всё никак. Мне влом и перспектив (пусть страшно не люблю это слово, оно у меня ассоциируется с офисами) не вижу. Именно музыкой заниматься для себя и для души не получается, чаще это дело просто вгоняет меня в депрессию. Ибо понимаю, что мало что могу... Пусть слух у меня хороший, мелодии я воспроизвожу довольно точно (многие не могут), а всё же никаких музыкалок не заканчивала. И спеть мне не для кого. Сама я не умею сочинять хороших песен, перепевать по 100 раз чужое мне надоело. Тоже не вижу смысла.

Потом пришла СМСка от КТ, а я был малость неадекват, ибо ругал себя за то, что опять торчу за компом вместо того чтобы полезным делом заняться, пока дают. Написать пару страниц или раскроить чего... Всё ж хорошо было без инета, да-да. КТ сообщил, что Аннет Русалочку прочитала и ей понравилось, он же пока не удосужился. Ну да, когда дело касается меня - никогда не удосужится. Неадекватские мысли, не более. И всё же.

Мама сказала, что якобы Элина у нас делает всё исключительно ради того, чтобы её на руках носили и ножки ей целовали, а не для себя и для души. Ну да, она-то всё-всё про меня знает лучше чем я сама, не иначе.
Конечно, я делаю всё не из галимого тщеславия - а потому, что мне хочется, потому, что есть идеи и они требуют воплощения, да просто чтобы было... Но раз уж я это делаю - я не хочу, чтобы оно пропадало зря. Умру, всё полетит в помойку - будто и не было. А вдруг мне однажды всё же повезёт, всё же меня напечатают хоть в грошовом журнальчике, с чем-то куда-то выбьюсь? одно вытекает из другого: я люблю своих детей и желаю для них лучшей участи. Но я не люблю признание ради тщеславия, тем более активно добиваться его мне мешает не только лень и интернет-зависимость. Больше - впечатлительность. Я видела, как любят крутые профессионалы смешивать с грязью зелёных новичков вроде меня. Я не готова к такому, у меня нет боевого духа и быстро опускаются руки. Пару раз в жизни меня смешали с грязью родные - из-за отца не пошла в художку, хотя рекомендовали заняться. А он просто обосрал мой рисунок, сказал - даже двойки за это много. И я расстроилась, пусть отца никогда не уважала как авторитета...
Это, конечно, мешает.
Поэтому даже не лезу пока лишний раз к людям, которые реально многого добились, со своими поделками...

@темы: о возвышенном, Мысли вслух

---

Bohemian Twins

Перевела ещё одну историю всё о том же.
Мне тут некоторые сказали, что им после прочтения предыдущего перевода (о моих любимых Дэйзи и Вайлет) стало не по себе - другим же любопытно. Мама всё фигеет с моего интереса... Ну, а что такого? Я не очень люблю пялиться на всякое просто от нечего делать - мне, честно говоря, становится плохо от одной мысли о том, чтобы вбить в браузер адрес роттен.ком. Ещё хуже - с того, чтобы зайти туда, а уж смотреть, что там... А вот истории с phreeque.com я читать не устаю и буду переводить дальше. Мне интересны скорее судьбы, а не шокирующие зрелища.


Роза и Жозефа Блажек

Менее красивы, чем Дэйзи и Вайлет, зато какая история. Пардон за интимные подолбности. И вычитывала всё быстро, по диагонали - на свежую голову ещё подредактирую.

Роза (Ружена) и Жозефа Блажек родились в Скрежлове, Богемия (ныне – Чешская республика) 20 января 1878 года, в крестьянской семье, уже имевшей одну дочь без отклонений. Роды происходили естественным путём, Роза появилась на свет первой. Анатомия сестёр оказалась необычной: большинство близнецов-пигопагов объединяет только эластичная связь, многие имеют связь хрящевую в области основания позвоночника, но у Розы и Жозефы было костное сращение, начинавшееся в области девятого грудного позвонка.

В продолжение истории, суеверная мать проконсультировалась с местным знатоком народной медицины в попытке объяснить необычное сращение её дочерей. Тот посоветовал Блажекам продержать новорожденных без еды и воды 8 дней. Семья так и сделала, однако близнецы чудесным образом выжили, что истолковали как знак свыше, свидетельство, что они пришли в мир с какой-то задачей. Как позже выяснилось, задача была – зарабатывать деньги для семьи. Когда девочкам исполнился всего год, их уже выставляли на местных ярмарках на потеху сельским жителям. В два года они научились ходить, опираясь друг на друга и ступая сперва «передней» парой ног, затем – «задней». Левая нога Жозефы была примерно на два дюйма короче, чем правая, так что только передняя часть её стопы касалась пола; позже этот дефект исправили при помощи туфель, изготовленных на заказ. В четыре года они научились говорить и занимались с частными преподавателями, не смотря на то, что главным их делом считался шоу-бизнес и большую часть времени сёстры учились играть на скрипке.

Как и многие сиамские близнецы, сёстры очень различались между собой; Роза - разговорчива и остроумна, Жозефа же спокойна и замкнута. У сёстёр были абсолютно разные предпочтения в еде, и хотя их ощущения передавались друг другу, одна часто спала пока другая бодрствовала, они испытывали голод и жажду в разное время. Роза была сильнее сестры, как физически так и по характеру. Их американский агент, Джесс И. Роуз, говорил о различиях: «Роза была направляющим гением в паре. Роза думала – а Жозефа делала; Роза хотела есть, Жозефа требовала еды; когда Роза думала идти – Жозефа автоматически делала шаг. Роза всегда планировала, а Жозефа воплощала планы, даже без слов, без необходимости высказывать соображения, сразу переходя к действиям»

Другим заметным различием был интерес Розы к противоположному полу. Хотя их ощущения в области гениталий (у сестёр было одно влагалище, разветвляющееся на два прохода), Жозефа постоянно заявляла, что не одобряет поведение сестры. В 1909 году результатом очередного увлечения Розы стала беременность. Она признала, что вступала в сношение 20 июля того года, но отказалась назвать имя партнёра. Возникло предположение, что ответственным являлся агент сестёр – он поверил сплетням и предложил сёстрам содержание, составляющее 95000 марок в год, сроком на три года. В апреле 1910 Роза попала в хирургическую клинику в Праге с подозрениями на аппендицит, однако, история болезни, зафиксировавшая опухолость и задержки цикла, раскрыла истинную причину «болезни». 16 апреля, ценой немалых трудов, на свет появился здоровый мальчик.

Подробности беспрецедентных родов Розы почти неизвестны. Они были тщательно скрыты, дабы уберечь репутацию сестёр, но также по причине того, что операцию провели с нарушениями. Никто из работавших докторов никогда не слышал, чтобы сиамские близнецы рожали ребёнка. К тому моменту, как главного врача, Станислава Тобиаско поставили в известность, у Розы уже начались схватки, и когда он прибыл, ребёнок родился вопреки попыткам задержать роды путём прикладывания к животу Розы льда. Однако, не смотря на отсутствие информации из первых рук, пресса додумала подробности сама. Европейские газеты пестрели выдуманными подсчётами сексуальных связей сестёр, чернили Розу как развратницу и выставляли Жозефу невольной жертвой аморального поведения сестры. Одно венское издание пошло дальше всех, заявив, будто дабы заглушить протесты, Жозефу накачивали наркотиками, пока Роза развратничала.

Мальчику дали имя Франц, в честь предполагаемоего отца солдата Франца Дворака, но чаще его называли уменьшительно «Францль» или «Маленький Франц». У обеих сестёр было молоко, обе были способны кормить ребёнка, однако удобства ради они наняли кормилицу. В какой-то момент Францль попал в детский дом, а матери отправились на гастроли. По словам их агента, Роуз, «факт, что обе были способны кормить, доказал тесноту их связи». Роза хотела выйти замуж за Франца старшего, но смогла сделать это только после долгих судебных баталий, и даже потом его обвиняли в двоежёнстве. В 1917 Дворак погиб, сражаясь в Австрийской (по некоторым свидетельствам – немецкой) армии, но всю оставшуюся жизнь Роза именовала себя миссис Дворак. В какой-то момент и Жозефа захотела выйти замуж, но её избранник скончался от аппедицита, не дожив до свадьбы.

Когда Франц младший подрос, он присоединился к шоу сестёр и сопровождал их в 1921, в поездке в Соединённые Штаты. Предыдущим и единственным их опытом в Америке стало выступление на Колумбийской выставке в Нью-Йорке, но теперь близнецы надеялись начать карьеру в оперетте. Они поселились в Чикаго, где оседало большинство чешских иммигрантов. Однако, американская мечта разбилась о реальность очень быстро и сурово - вскоре одна из сестёр слегла с гриппом. Три недели она болела, за это время заразила Жозефу, которая жаловалась на боли в животе. Болезни сестёр всегда протекали не одновременно, и к тому моменту как Жозефе стало хуже, Роза выздоровела. Доктора, обследовавшие её, не могли поставить точный диагноз. 25 марта 1922 её доставили в Уэст Энд Госпиталь в Чикаго. Вскоре она впала в кому, начались дискуссии на тему разделения близнецов, ради спасения жизни Розы.

В больнице их неожиданно навестил Франк, родной брат. В ранней истории семьи Блажек никакой брат не упоминается, так что он мог появиться на свет уже позже своих знаменитых сестёр. Вероятно, Франк положил глаз на состояние женщин, оцениваемое в 100 000 – 200 000 долларов. Когда Роза тоже впала в кому, он взял на себя обязанность представлять интересы сестёр. Категорически запретил любые попытки разделить близнецов, утверждая, что такова их последняя воля. Американские газеты по-разному описывают последние дни жизни сестёр, когда те были ещё в сознании, некоторые писали, будто близнецы умоляли разделить их, другие – что они непременно хотели умереть вместе. Однако, многие обвиняли Франка в лишении Розы шанса на выживание.
Посмертный рентгеновский снимок показал, что костное сращение было слишком обширным, разделение не прошло бы удачно.

Жозефа Блажек умерла в марте 1922, пять дней спустя поступления в госпиталь. Через 12 минут Роза отправилась за ней. Смерть близнецов открыла ящик Пандоры с юридическими проблемами и спорами вокруг состояния сестёр. Они не оставили завещания, и теперь предстояло определить, кому достанутся деньги – Франку, их брату, или Францлю, сыну Розы? Загвоздка состояла в том, что бОльшую часть жизни Францль считался «сыном двух матерей». Если это было правдой, то всё состояние досталось бы ему, оставив Франка ни с чем. Однако, такой исход казался неприемлемым, посему Франк заказал экспертизу с целью определить, какая из сестёр являлась матерью.

2 апреля, через 2 дня после смерти близнецов, три именитых специалиста провели детальное исследование тел в гараже чикагского морга. Они выяснили, что у сестёр были две матки – следовательно, матерью Францля являлась только Роза. Другие открытия, включавшие обратное расположение печени Розы и ограниченное сращение кровеносной системы, объяснили, почему сёстры болели не одновременно.
Факт, что Роза являлась матерью Францля, был именно тем, что хотел услышать Франк – однако, вскоре после похорон сестёр, состоявшихся на Богемском Национальном Кладбище в Чикаго, стала известна правда о так называемом состоянии: они имели всего 400 долларов на двоих.

(с) Elisabeth J. Anderson, www.phreeque.com
перевод: Элина Ниммер

@темы: мнение, odditorium, ЖТЛ (Жили Такие Люди)

---

the show is on

Вчера ночью мы спонтанно отгрохали небольшое шоу с участием Диты - ибо Дита везде уместна и всем симпатична. Вон даже Йозеф клюнул на её удочку...
Поначалу хотела, чтобы оно повисело на форуме - а сюда, может, и не стала бы - но решила всё же выложить.
Шоу наше, как известно, говно - но оно такое одно. Делается исключительно спонтанно, поздно (без освещения), из декораций - две коробки, занавеска и шкаф. Что уж есть)

Прошу любить и жаловать.

Представляем вам Йозефа, метателя ножей, и неподражаемую Диту, женщину-статуэтку! Её рост - всего три фута, но ей не занимать красоты и харизмы. Она превосходна, она единственная в своём роде.

+ много)

Встречайте их!
Сейчас Йозеф и Дита исполнят для вас захватывающий номер. Впервые в нём задействована девушка таких размеров.
Слабонервных просьба удалиться из зала, ибо страсти накалятся до предела.



"Не бойтесь, я не причиню ей вреда"


Но можно ли ему верить?
Йозеф будет метать ножи в эту мишень. Ни один не попадёт в нашу маленькую красавицу, однако вонзятся они так близко, как только могут.
А что, если он ошибётся?


Что будет тогда? Ведь одного удара достаточно, чтобы отсечь ей руку. А убить её не трудно... Не хотелось бы столь трагического конца для нашей красавицы.
Итак, внимание... Все глядят, затаив дыхание... А мы начинаем!


И...



Браво! Точнейшее попадание!





Можете убедиться в этом сами: она нисколько не пострадала!



А сможет ли Йозеф сшибить этот маленький красный шарик, не повредив Дите?



Ещё раз поаплодируем нашим героям: маленькой красавице, сегодня рисковавшей жизнью для вас, и человеку, которому можно довериться!





И до новых встреч!

PS

ПОСЛЕ ШОУ тоже было весело)

Дита: "Йозеф, подними меня повыше... Я хочу себя там разглядеть!"
Йозеф: "Мда... Вот что значит: на шею сядет и ножки свесит. А потом ещё и встанет... Ай, ты чего меня каблуком колешь?"


Дита: "А вообще, знаешь, я проголодалась"
Йозеф: "И что мне прикажете с ней делать? Такая маленькая, а ест как три великана"


Иветта: "Дай ей конфету! У меня как раз тут есть подходящая."
Йозеф: "Эм... А ты уверена, что этого будет достаточно?"
Дита: "Нет, конечно - мало! А можно мне ещё ведро шампанского? Ну пожааалуйста..."

@темы: кукольное, галерея нашего дурдома, тоннерье, Sinister Circus

---

Отправила подарки для Лило и Катарины. Заказными письмами - надеюсь, благополучно доедут. И да, катарину за её подарок я поблагодарить даже забыла, хотя он уже не недавно приехал... нехорошо получается. В моём, конечно, нет шкурки фиолетового шушпанчика (мы с КТ и его женой вместе от неё в восторг пришли), но надеюсь, тоже порадует))

В ближайшее время и с остальными разберусь и тебя вылечат

@темы: Мысли вслух

---

Вопросы-вопросы)
Люблю, конечно, вопросы. В этот раз они по идее должны быть глючными\абстрактными\просто странными - таково условие.

Не обещаю вопросов другим, но если хорошо попросить - могу и дать.
От  Divsha
1) Тебе снятся вещие сны?
Мне всякие снятся, очень интересные (сегодня вот я была хозяйкой обувной лавки. На ярмарке раскладывала свою продукцию, мило беседовала со знакомой-кондитершей и вдруг проснулась от того, что пришли рабочие ремонтировать подъезд и именно меня попросили пустить их внутрь). И вещие периодически - но мне снится именно то, что должно произойти, без символики. С поправками, глючными приукрасами, однако в общих чертах именно то. А мама у меня увлекается сонниками, на эту тему мы одно время много спорили. Для меня эти сонники не работают, я считаю их даже глупыми, считаю, что каждый может выработать индивидуальную систему толкований, даже символичную, у каждого она своя. Если мне снится кошка - это вовсе не к слезам. Однако, стоит поделиться с мамой снами - просто ради того, чтобы рассказать занятную историю - она всё начинает толковать по своим книгам.
2) От какой своей вредной привычки ты не избавишься ни за какие коврижки (ни за миллион долларов, ни за вагон тоннеров...)) ?
Хм... У меня их много и все почти люблю. Пиво пить очень люблю, от этого избавиться меня заставит, наверное, только катастрофичность ситуации: осознание того, что я уже алкаш (это менее вероятно) или проблемы со здоровьем, но очень серьёзные, с угрозой жизни.
3) *включаем представлялку-воображалку* Ты - доктор Франкенштейн. Какую часть тела человека ты бы добавила к уже имеющимся?) Зная, что это будет новая "порода" людей, и их дети родятся такими же "улучшенными".
Хм, если добавить пальцев - наверное, могут выйти первоклассные музыканты, которые придумают новые интересные инструменты...
4) Ты хотела в детстве научиться летать словно птица? Если да, то куда хотелось слетать больше всего?
Конечно. Совсем в детстве я придумала себе мир, который находится над облаками, и мне хотелось попасть туда. Позже - в ветреные закаты хотелось унестись к облакам совсем как моему герою (не зря ведь у него это желание).
5) Гадали ли тебе хоть раз в жизни? (Будь то гадалки, подруги или цыганки - по руке))
Однажды, когда мне было 13 лет, на остановке подошёл дядечка. Немолодой, добродушный и благообразный. Сказал, что у меня красивые волосы (хотя они тогда были немытыми), ещё что-то сказал и погадал по руке. Сказал, что знает, когда и как я умру - я попросила не говорить мне этого. Лучше не знать, тем паче что у меня есть желаемая смерть и мне хотелось бы её. Отец же свою получил. Моё желание примерно такое же.


От  Lisa Lins
1. Ты скучаешь по своим куклам, когда долго не бываешь дома?
Ещё как. Часто хочется кого-нибудь потискать, просто посадить рядом... Впрочем, иногда я таскаю кого-нибудь с собой - когда иду к другу или просто на прогулку, не на работу.
2. Если бы одна из них вдруг ожила, то кто?
Наверное, Серафина. Она уже очень живая - самая живая из всех. Излучает необыкновенно приятную энергию, искренне радуется любому новому платью (даже если оно старое, просто давно не ношенное), умеет на ровном месте поднять настроение и менять выражение лица, а при вечернем освещении выглядит старше, чем при дневном. У неё все шансы.
Правда... может, как раз она итак достаточно живая, чтобы оживать?
3. Если бы ты узнала, что ключем может быть любая вещь, в чем бы ты его распознала?
В чём-нибудь, на что при обычных обстоятельствах я ни за что не обратила бы внимания. Например, в деревянной палочке. Или даже в таком, что брезгливо оттолкнула бы от себя - например, в монете (не люблю монеты). Или подарок давнего друга, с которым давно не общаюсь, бесполезный и неприятный на первый взгляд.
4. Что такое жизнь?
Полагаю, очередь за смертью. Некоторые лезут вперёд.
Или просто дорога
5. А смерть?
Переход в другое состояние. Потеря индивидуальности - а может, не потеря, но забытие тотальное. С тем, чтобы обрести новую.

запись создана: 02.12.2009 в 11:49

@темы: занятная ерундистика, это заразно

---

дядя)

Ладно уж, вот вам конфетка - мы все её заслужили, разве нет? Чтоб разбавить негатив и чтобы было что комментировать в выходные)

Вот и он, мой первый мужчина. Я довольна, денег не жалею не смотря на тоненький пластик (как у антуанетты). Великолепный товарищ.
Фоткались мы много, но хорошего получилось мало. С трудом отобрала что-то поудобоваримей - а вообще, мы ещё поиграем)



У него есть история, и как раз недавно я вдруг начала писать её полноценно - это и стало одним из главных шагов к покупке. Персонаж, вселённый мною в него, мне очень полюбился, породнился... Да что уж там, изначально планировалась для него скорая кончина (это тоже один из аргументов: пусть живёт у меня хоть в кукольном варианте), но стало жалко такого прибивать. Нет, он обречён - но может, побегает подольше. А у меня жить всё равно будет теперь.
Он суров. Поначалу казалось - даже чересчур. даже начала думать на предмет сделать всё же взгляд менее напряжённым - например, дорисовав брови, ибо удалять обводку не хотелось. Но проба грима показала, что лучше не будет. А потом я пообвыклась с ним, сейчас уже не кажется. Глаза у него в точности того же цвета, что и у меня самой: заявлены как светло-зелёные. На деле каждый видит по-разному, по большей части они серые. При ярком освещении зелень видна, а мама мне доказывала, что голубые... Полагаю, у моей милой любимой девочки, которая в пути, глаза такие же.
Наряд его меня тоже порадовал: продуман и полноценен, качествен. Хотя посадить его почти невозможно - так хорошо на нём сидят штаны. Но сапогииии... Мда. И всё равно мои собственные круче: у них пряжек больше и платформа высокая.



Собственно, зовут его Йозеф д'Эстин. Почему-то само придумалось и прочно приросло, иначе называть не могу. Он в истории изначально представитель знатного и некогда богатого, но обедневшего рода. Не смотря на внешнюю суровость, он крайне благороден и даже романтичен - но твёрд, когда надо. Достаточно сказать, что свои лучшие годы он посвятил любви к одной девушке... Очень красивой, но от рождения немного безумной. Носился с ней как с писаной торбой, и эта любовь отчасти его... нет, не сгубила, но завела в те ещё дебри. Потом свою любовь он потерял, а прежде понял, что во-первых, уже не любит её. Просто не может бросить, раз однажды за неё взялся. Во-вторых - она пыталась убить его. Не потому, что сама того хотела - ей так внушили. Это был изощрённый способ от него избавиться: пусть погибнет от рук возлюбленной, дабы помучился сильнее. Не сработало.
А ещё он немного вампир, да-да) "Немного" - потому, что вампиры в том мире специфичны. Я могу рассказать о них подробнее,у меня даже в черновиках уже написан небольшой обзор. Они трансформируются не сразу, а в течение почти всей долгой вампирской жизни, и поначалу не боятся солнца, бОльшую часть времени могут питаться обычной едой и мало чем способны себя выдать. Только иногда им, конечно, нужна кровь, и чем дальше - тем чаще и больше. она способствует дальнейшей трансформации.

С Иветтой они офигенная пара, смотрятся потрясающе. Могли бы быть братом и сестрой или именно парой, но являются всего лишь друзьями - зато какими. Он именно в её лице нашёл поддержку после того, как потерял любовь. А ещё его восхищает её необыкновенная сила духа, её твёрдость. Она и в защитниках-то не нуждается...
Для неё же он стал третьим в жизни близким другом. Первого она похоронила, со вторым пришлось расстаться (не теряет надежды встретиться вновь), и остался только Йозеф...

Ладно, это долгая история. Вероятно, напишу.

А вот фотки:

+2

@темы: кукольное, осколки снов, галерея нашего дурдома, тоннерье, Sinister Circus

---

Знаете, я не хотела вообще комментировать эту ситуацию и выносить сор из избы, но не сдержусь. Принесли мне извещенние на посылку от одной леди, и почти всему содержимому уже нашлись новые владельцы, которые искренне радовались и радовали меня.

Я не люблю детсадовские разборки и предпочитаю не участвовать в них. Пожалуйста, не надо меня в них втягивать.
Кто там что кому сказал, кто кому откуда сливает информацию, кто любит Карлу Бруни, а кто - ненавидит Братц, мне всё равно. У меня тоже есть своё мнение, и если оно вам не нравится - никто вас не заставляет его читать.
Далее: у меня почти всё для всех открыто. И если человеку интересно - он зайдёт и почитает сам. Если не ходит - его дело, а вот передавать умылками, что я тут кого-то грязью поливаю (тем более что я не поливаю) - по меньшей мере не корректно. Я не знаю, кто такой добрый, что это за "посторонние люди", которые написали бедняжке Тилли, что якобы злая Элина поливает её помоями. И где они эти помои нашли, я тоже не знаю. Был один намёк в оффтопе в этой записи: fairyhaven.diary.ru/p86427965.htm , но опять же, я могла и не её иметь в виду. Вполне могла. Мало ли было в моей жизни неадекватов, которых я за что-то любила? Я хотела однажды про неё написать, но не стала - ибо опять же, не хочу уподобляться некоторым.
А про то, что "она у Элины и Мэри дорогие подарки выклянчила" - вообще уж бредятина отменная. Подозреваю, дело рук Гермионы. Даже удивляюсь, на кой ляд она на меня подписалась уже после того, как Тилли меня послала. Чтобы доносить, сливать? Так опять же, тут почти всё для всех открыто.
Но "посторонние люди" во множественном числе - может, кто-то ещё руку предложил. Так пусть этот кто-то не утруждает себя состоянием в рядах моих ПЧ, мне не нужны ваши скандалы и скандальчики. И пусть бедняжка Тилли заходит и смотрит сама, кого я чем поливаю, раз уж ей неймётся, пусть обходится без вашей помощи.

Я, конечно, очень рада, что теперь продам Никки и получу лишние 500 рублей на выпивку - верный знак, что так нужно было поступить с самого начала. Но знаете, можно было и без этого.

@темы: ух, как я зол! ах, как я зол!, Мысли вслух, Наблюдения

---

с возвращением меня, что ли?

Я давно хотела побыть без инета хотя бы неделю, но - не получалось. То заказы не пускали, то просто не могла себя заставить. Видимо, зависимость. Пусть я не из тех людей, у которых комп включён всегда, стараюсь ограничивать свой общение с ним, а не могу не признать: без инета я мало что могу. Он для меня основное окно в мир, прежде всего - инструмент общения. Вот некоторые (тот же КТ) могут обходиться без него и обходятся. Да и в компах-то разбираются не лучше африканского бабуина... А я не могу. Общаться в реале по сути не с кем, общаться со всеми я не могу: нужно искать людей по интересам. А не по месту жительства, работы и учёбы. Кому-то интересны те, кто на них в корне не похож, кто-то во всех способен видеть занятное. Я - нет. Я не хочу этому учится. Мне и так неплохо.

Но я в общем-то даже рада была оказаться на неделю отрезанной от сетевого мира. Правда, под конец этой недели бесконечные дозвоны в техподдержку, общение с тупыми (воистину тупыми! сегодня одна тётя по пять минут искала на клавиатуре каждую букву, набирая новый пароль для меня. Неделю назад было не лучше) сотрудниками начали бесить... А тут ещё на телефон затравки приходят а-ля "а я-то видел клоунов смерти, а ты-то нет, бе-бе-бе"

Позавчера неожиданно посчастливилось получить коробку и извлечь из неё моего первого мужчину... Вы его увидите, но не сейчас. Всему своё время. Сейчас же я рискнула открыть для всех сказку, которая прежде была доступна лишь узкому кругу, и удаляюсь остужать кипящие мозги.

@темы: Мысли вслух

---

Вот она, сказка...

Русалочка (на новый лад)

Небо на горизонте как будто пылало, охваченное огнём, и там вдали огонь этот отражался в воде. И море тоже горело, а над ним беспокойный ветер гнал куда-то стаи облаков. – путь их нескончаем, нигде не находят они покоя. С криками порой проносились чайки, а прибой неустанно перебирал морскую гальку, словно любимые игрушки, то прибивая к берегу, то смывая обратно в море. Он тоже был вечно беспокоен, суетен.
Смеркалось, вечер медленно но верно переходил в ночь, и только горизонт, казалось, не желал меркнуть, изо всех сил пытаясь сохранить огонь. Неохотно сдавал он позиции надвигающейся ночи.
Одинокий мечтатель сидел на камне и рассеяно глядел куда-то вдаль, в необъятное море. Он часто приходил сюда по вечерам, чтобы до самой темноты любоваться морем, но больше всего на свете любил ветренные закаты, подобные сегодняшнему. Они заставляли забыть обо всём на свете, всё вокруг заливая багрянцем, они были величественны. В такие вечера ему особенно хотелось, став бесплотным духом, унестись на запад, за горизонт, навстречу солнцу. И долго-долго танцевать над волнами. Облака, подсвеченные пламенем заката, казались потаёнными мирами, что только в эту пору приоткрывают свои двери, позволяя странникам и мечтателям краешком глаза заглянуть туда – а с наступлением ночи растворяются во тьме до тех времён, когда небо снова не запылает. Он с детства любовался ими и всё гадал – а что же там, в этих загадочных замках? Он бы обязательно проник туда...
На его коленях лежал распахнутый, да так и забытый альбом – как обычно, собирался рисовать, и как водится, отвлёкся, едва проведя несколько лёгких линий.
Уже не первое лето приезжал он сюда, к берегу моря, в поисках уединения и вдохновения, уже не первое лето жил почти отшельником наедине с морем и собственными мыслями, в ветхом доме почти у самого берега. Вокруг, конечно, были люди, но он привык их особо не замечать.
А где-то неподалёку, на соседнем пляже, веселились праздные туристы – те, что приезжают в отпуск отдохнуть со всеми удобствами. Они жили в большом доме отдыха, каменной коробке, в которой громоздились друг на друга комнаты с окнами и балконами, точно ячейки в камере хранения. Днём они шумными радостными толпами высыпали к морю, с ними были дети, тащившие за собой разноцветные надувные игрушки. Они заполняли собой почти весь пляж. А по ночам там загорались яркие разноцветные огни, иногда ветер доносил звуки музыки.
Его это не заботило. Он даже радовался, что находится вдали от той суеты, от сотен озабоченных своими делами или улыбающихся лиц, их беспокойных голосов.
Он сидел и смотрел на море.
Грядущее лето обещало стать таким же, как предыдущее – не хуже. Это не могло не радовать. Он снова проживёт его лишь для себя, наедине с бесконечными мечтами и размышлениями, в компании своих рисунков, вдали от шума больших городов, даже от солнечной суеты соседнего пляжа.
Он был один и был счастлив, пусть даже счастье его порой имело оттенок грусти. То была светлая грусть.
Но посмотрел в альбом, по-прежнему лежавший на коленях, затем захлопнул его и убрал в сторону. Сегодня он не будет рисовать, а просто полюбуется догорающим закатом.
Он даже не подозревал, что не так одинок, как думал. Не видел тех глаз, что не первое лето неизменно следили за ним, и конечно, не знал, что в этом году всё будет иначе.

Она приблизилась незаметно, а он был слишком погружён в свои мысли, чтобы услышать шаги, и не сразу почувствовал, что больше не одиок на этом диком пляже.
Она же встала немного поодаль, но не осмеливалась подойти ближе – смущалась и не верила своему счастью, не могла до конца поверить, что вот наконец стоит рядом с этим странным юношей, и он ближе, чем когда-либо. Как обратить на себя внимание, о чём заговорить? А вдруг он не захочет с ней общаться, ведь этот мечтатель казался самодостаточным? Вдруг он испугается, тоже засмущается? И она упустит этот шанс, а другого может не быть.
Так стояла она в нерешительности, а он смотрел вдаль, и рядом, у камня, на котором сидел юноша, лежал забытый альбом для рисования. Налетевший ветер принялся было играть с его страницами. Он услышал шелест, нагнулся, чтобы отобрать у ветра новую игрушку и защитить свои рисунки. И тогдапочувствовал, что не один.
Он заметил её сначала лишь краем глаза. А потом поднял взгляд и рассмотрел незваную гостью лучше – странную девушку. Даже наверное более странную, чем он сам. С длинными влажными волосами, напоминавшими водоросли. Казалось. Ничего кроме волос на ней и не было. Она стояла и смотрела на него.
Была ли она видением, плодом его воображения? Скорее всего, слишком уж неправдоподобно выглядела ситуация. Может, он заснул на берегу и видит сон?
На мгновение он отвернулся к морю, потом снова обратился к ней. Она не исчезла.
Что ж, тем лучше.
- Закат сегодня необычайно красив, - заметил юноша, адресуя свои слова не то ей, не то пустоте вокруг.
- Да, - согласилась она, - очень красив. Я видела немало закатов, но этот – чудеснейший из всех.
- Неужели самый-самый? – удивился он, - я тоже видел много, но каждый прекрасен по-своему. И ни один не похож на другой.
- Я люблю ветренные закаты.
- Я тоже...
Осознав, что первый шаг сделан, и смелев, она приблизилась к камню – как-то немного неловко, что неускользнуло от его внимания – и уселась к подножию, на мелкую гальку. Камень был слишком мал для двоих, да её и не приглашали.
- Извини, ты застала меня врасплох, - через какое-то время снова заговорил юноша, - я не заметил твоего появления... Ты заблудилась? У тебя неприятности?
- Он не решился спросить прямо, настоящая ли она, снится ли. Возможно, боялся, что окажись она иллюзией – исчезнет, если узнает, что он догадался, усомнился в её реальности...
- Может быть... – рассеяно отозвалась девушка, - я побуду здесь с тобой, если ты не против?
- Нет, конечно, будь сколько хочешь. Всё равно сегодня я больше не стану рисовать.
Теперь он уже внимательней рассматривал эту девушку с длинными волосами и бездонными глазами.
А она сидела, вытянув вперёд ноги и облокотившись о камень.
А закат догорал.

Этот одинокий мечтатель сразу показался ей не таким, как остальные люди. Как большинство из них.Там, неподалёку, всё время веселились, суетились и шумели – а он сидел здесь совсем один.
Он появлялся здесь уже не первое лето, и неизменно почти каждый день приходил на дикий пляж. К осени он, как и те, что были на соседнем, вечно шумном и оживлённом пляже, пропадал, чтобы приехать снова уже следующим летом.
Она прекрасно помнила тот день, когда впервые в жизни поднялась к поверхности моря и увидела всё это собственными глазами. Конечно, раньше она слышала немало рассказов об удивительном мире, что лежит там, наверху, и зовётся сушей, что населён народом, похожим на морской и в то же время неведомым. Ей рассказывали сёстры, родители, просто случайные знакомые и путники – их истории подогревали любопытство и распаляли воображение. Она порой не спала ночами, рисуя в уме удивительные картины услышанного, и с нетерпением ждала того момента, когда сможет увидеть всё своими глазами.
Это случилось два лета назад, одним прекрасным тёплым днём. Она стала достаточно взрослой и получила право подняться наконец к суше. Стрелой всплыла она к поверхности моря – так не терпелось поскорее попасть туда – и вынырнула. И тотчас принялась с любопытством озираться, рассматривать всё вокруг, ведь всё было таким диковинным, новым, необычным. Солнце светило очень ярко – глаза не скоро привыкли – а небо выглядело значительно голубее, чем через толщу воды, и причудливые белые облака украшали его.
Она подплыла к берегу, где увидела гораздо больше диковин – но самым интересным стали, конечно, люди.
Они суетились, сновали туда-сюда и всегда шумели, оживлённо переговаривались. Некоторые резвились в море, самые отважные заплывали довольно далеко и возвращались к берегу. В отличие от русалок, у них не было хвостов, они не могли подолгу находиться под водой – тем не менее, некоторые из них плавали не хуже.
Они, без сомнения, были удивительными существами.
И с того дня визиты к поверхности стали для неё обычным делом. Она подолгу наблюдала за тем, что происходило на берегу – как днём люди резвились под солнцем. Ночью же зажигали море разноцветных огней и продолжали уже при их свете. Казалось, они готовы отдыхать до бесконечности. И всё выглядело далеко не так печально, как подчас описывали в легендах и историях.
А потом она увидела его – одинокого задумчивого юношу, которого совершенно не волновал шумный и яркий мир. Он часами сидел сидел на берегу и рисовал в альбоме, делал какие-то заметки либо просто смотрел вдаль задумчивым взглядом.
Её очень заинтересовал этот человек, столь сильно отличавшийся от остальных, она стала наблюдать за ним. Возможно, она углядела в нём что-то родственное, ведь там, в своём мире, она тоже отличалась от большинства, тоже любила помечтать в тишине и спокойствии вместо того, чтобы просто веселиться – поэтому, наверное, её так манила поверхность. Она грезила другими неизведанными мирами, но ни с кем не смела поделиться своими мыслями. Порой в своём мире она чувствовала себя чужой.
И теперь сбегала оттуда всё чаще – к пустынному пляжу, где ждала его.
Он обычно не заставлял ждать долго.

Когда совсем стемнело, они развели небольшой костерок из сухих веточек, собранных на берегу – и продолжали разговаривать на случайные темы, рассеяно глядя то по сторонам, то друг на друга. На том самом шумном и людном пляже по соседству зажглись огни.
- Знаешь, ты какая-то чудная, - заметил он, - ты будто не из этого мира. Не удивлюсь. Если так и есть.
Она в ответ лишь застенчиво улыбнулась. Что здесь можно было сказать?
- Я хотел бы нарисовать твой портрет – но сегодня уже темно... Может, завтра?
- Может, - ответила она, - мне было бы пряитно.
- К тому же. – продолжал юноша, - становится прохладно, и боюсь, мне пора идти. А тебе?
Некоторое время она молчала. Потом честно ответила:
- А мне идти некуда.
- Что, совсем некуда?
- Совсем...
- Значит, всё-таки у тебя неприятности? Ладно, боюсь, я лезу не в своё дело. Если всё так плохо, я могу пустить тебя переночевать – там, конечно, далеко не апартаменты, но уже что-то. Так пойдём?
Она просияла, но всеми силами постаралась скрыть радость и волнение, захлестнувшие всё внутри.
Они встали, затушили костёр и неспеша пошли к небольшому посёлку, где он и жил.
Этим вечером она уходила прочь от моря, чтобы больше никогда туджа не вернуться.

Тогда, поздней осенью, люди по своему обычкновению разъехались по домам, оставив пустовать бетонные соты курорта. По ночам на пляже уже не загорались огни, днём он был пустым и серым – только ветер гонял случайный мусор, забытый ими то тут, то там. Не гремела музыка, не было оживлённых разговоров и звонкого смеха. Воздух стал холодным, а за ним похолодала и вода.
В такую пору и морской народ не поднимается к поверхности – впрочем, даже тёплым весёлым летом мало кто из них делает это так часто и увлечённо, как делала она. У них своя жизнь там, внизу, свои заботы и своё веселье – им, как правило, хватает сполна, чтобы ещё тянуться к неведомым мирам. Только ей неймётся, только она не спит по ночам – грезит бездонным звёздным небом, нависшим над морем, ещё более бездонным, чем самый глубокий океан. Чудачка.
Однако, уехал и тот странный юноша. Даже раньше, чем остальные: однажды она, как обычно, высматривала его на диком пляже, но он не появился. Напрасно до вечера глядела она на кучки мелкой гальки, на небольшой забор вдалеке, напрасно ждала весь день. Не пришёл он и на следующий, и через дюжину-другую дней. Не сидел больше со своими альбомами – лишь на соседнем пляже продолжали резвиться остатки отдыхающих.
Потом уехали и они.
Тогда она почувствовала пустоту, нараставшую в сердце. Дни стали мучительно долгими и скучными. Вместе с воздухом вокруг, вместе с водой в море, похолодело что-то внутри, и тянуло ко дну, не давая подняться к поверхности. Сначала она не знала, как сможет пережить эту долгую зиму и весну. Она была беспокойна, но безразлична к окружающему. Родные было забеспокоились – уж не заболела ли, всё ли в порядке с душой и телом? Она принялась, как могла, убеждать их, что всё хорошо. Лучше не придумаешь. Начала притворяться вполне «нормальной», такой же, как все, веселиться со всеми, понемногу втягиваться в их жизнь. Эта игра и вправду помогла убедить окружающих, что ничего не происходит, а заодно затянула, увлекла её саму – и дала шанс забыть, отвлечься хоть на время.
Не насовсем. Она вовсе не разучилась мечтать, не забыла и странного человеческого юношу. Даже наоборот – её мечты и фантазии цвели буйным цветом там, в глубине души, она всё ярче вспоминала, представляла, думала, но ни с кем не делилась этими мыслями и чаяниями. Порой чувствовала себя бесконечно одинокой и непонятой, чужой в своём мире – порой было больно от того, что некому рассказать и никто не станет слушать. Но по ночам она продолжала грезить пустынным пляжем, человеком, приходящем туда, и думала: а ведь там, за этим пляжем – огромный мир. Неизвестный, непохожий на всё, что она знает. Загадочный. Он живёт своей жизнью, а она думает о нём... Там же никто о ней не знает. Даже тот человек.
С этими мыслями дожила она до весны, когда солнце стало светить ярче и греть щедрее, нагрев и воду. А там не заметила, как наступило лето. Вскоре появились первые отдыхающие, по ночам вновь начали зажигаться огни и гремела музыка, они снова мутили воду у берега своим весельем. Ей даже показалось – зимы будто и не было, не было холодных длинных дней и томительного ожидания. Всё, наверное, приснилось в длинном и скучном кошмаре, опутавшем её своей липкой серостью... А теперь она проснулась.
И вскоре снова появился тот юноша. Как ни в чём ни бывало, уселся на камень, раскрыл альбом...
Она снова пропадала целыми днями у самой поверхности. Её не заботило, что могли сказать другие – там она будто жила полной жизнью, там всё было интересным, новым, да просто другим. Здесь же, под водой, всё оставалось до боли знакомым, серым и монотонным. Только рыбы сновали туда-сюда, да голубела вязкая толща, да песок и галька лежали на дне. Чем чаще она поднималась туда – тем больше манил тот неизведанный мир. Иногда она двигалась дальше, вдоль берега, однажды даже доплыла до города. Там тоже был пляж с людьми, они тоже веселились и отдыхали – но вдвое больше обычного. Там было много больших серых коробок – домов с ячейками, они терялись за горизонтом, и всё выглядело таким шумным и оживлённым, даже издалека чувствовалась суета, царившая кругом. А вода у берега оказалась грязной и мутной, взбаламученной сотнями тел, их машинами, лодками.
По правде сказать, ей не очень понравилось в городе, гораздо лучше было в другой стороне от того самого дикого пляжа. Там, у горизонта, зеленели леса и горы, море было чище. Всё полнилось тишиной и спокойствием, даже некоторым величием.
Иногда ей встречались совсем уж странные люди. Они приходили на берег, нагруженные какими-то баллонами, облачались в специальные костюмы и на свои ноги надевали длинные плоские штуки, отчего ноги – если сложить их вместе – могли напоминать хвост русалки. А лица они скрывали под громоздкими масками и погружались глубоко в море. Баллоны им были нужны, чтобы дышать, в них хранился воздух. Люди ведь не умеют дышать водой.
«Вот чудаки, - думала тогда она, - живут в таком чудесном, интересном мире, а зачем-то лезут в море. Что может быть хорошего под водой?»
Но всегда старалась держаться от таких подальше. Неровен час – заметят. Ей же не следовало лишний раз попадаться на глаза людям – это она отлично уяснила ещё тогда, когда в первый раз поднялась к суше. Как бы ни тянулась к ним. Люди в большинстве своём просто не верят, будто в море обитают существа, тоже способные мыслить и переживать – живут своей жизнью, занимаются своими заботами. Люди вообще о многом не подозревают и ко многому относятся с сомнением, но если обнаружат признаки чего-то неизведанного – может начаться страшное. Странный всё же они народ, и чем больше о них узнаёшь, тем больше в этом убеждаешься.
Но тем притягательней казались они ей. Хотелось попытаться понять их. И ведь среди них тоже наверняка попадались те, кто отличался от остальных, кто не плыл по течению и тянулся к звёздам... Например, тот художник с дикого пляжа, которого совершенно не интересовала суета, творящаяся вокруг, который жил будто где-то в своём мире, по своим порядкам, и не обращал внимания на то, что происходит рядом...
Миновало ещё одно лето – и вот тогда она всерьёз задумалась. Взять однажды и уйти на сушу, стать частью того мира, оставив за спиной всё, что знала раньше. К нему. И не оглядываться, не жалеть – ведь здесь, на дне, её ничто не держит. Эта мысль была безумной, узнай о подобных планах кто из её близких – заперли бы, не пустили. Точно бы заклеймили сумасшедшей, окончательно и бесповоротно. Это было опасно.
А что, если там она не найдёт своего места, и тот юноша её не примет? Если окажется не таким, как выглядит издалека?
Но тогда подобного ей даже не приходило в голову. Она была влюблена и одержима мечтой, она не могла больше жить, как прежде.
Это было очень сложно.
Но это было возможно. И лишь одно существо, которое она знала, могло помочь...

Впрочем, некоторые решения даются далеко не сразу, даже если дело касается самой заветной мечты. А особенно – когда тебе предстоит двигаться вперёд, когда знаешь, что потом пути к отступлению может не быть. Как и дороги назад, обратно из-за той черты, которую предстоит пересечь. И даже если желаешь всем сердцем, что-то пытается отговорить, рождая в душе сомнения. Тянет назад, не давая ступить вперёд.
Думать можно долго, а решившись – свершить всё в один момент. Наверное, просто однажды не остаётся сил сомневаться...
Сейчас она сидела на берегу – там, где пару дней назад наконец заговорила с юношей, где он сразу принял её и отвёл в свой дом. И ей уже казалось непонятным, как всё могло произойти так быстро и хорошо. Происходящее, наверное, было не на самом деле. Она снова спала и видела длинный сон, только теперь – не мутный тягучий кошмар, давящий на сердце тоской, а самый прекрасный из снов, где всё именно так, как должно быть. Или она спала до этого, была в плену у другой реальности, не желавшей отпускать – а вот теперь наконец вырвалась.
Ветер легонько играл её волосами, над морем с криком пролетали чайки и прибой всё также шумел – теперь уже по ту сторону.
А он сидел напротив. Рисовал её портрет, как обещал тогда, при первой встрече, увлечённо склонившись над раскрытым альобомом и время от времени поглядывая на её лицо.
Как и тогда, они говорили о случайных вещах, обо всём на свете.
- А ты каждое лето здесь бываешь? – спросила она.
- Ну, уже не в первый раз, - ответил юноша, не отрываясь от рисунка, - уезжаю на пару месяцев, иногда и дольше, чтобы отдохнуть от шума и серости, царящих вокруг, от людей – от всего. У меня тут крохотная комнатушка, не самые лучшие условия – зато тихо, спойконо и никто не отвлекает. Рядом море и природа, мне большего и не надо – они вдохновляют, придают силы творить. Тут хорошо работается – только над тем, что мне нравится.
- Откуда же ты ездишь?
И он рассказал, откуда.
Это был далёкий северный город, чем-то похожий на тот, что она видела тогда, только значительно больше и оживлённей. Люди там не отдыхали и веселились всё время – они работали, думали о проблемах, вечно куда-то спешили, бежали, не глядя по сторонам, не замечая, как проходит жизнь. Дома были больше и выше, небо часто имело серый цвет. Там не было моря, а зимой с неба падал снег – белый, пушистый и холодный. Стоило сжать его в ладони – он превращался в воду. Город иногда казался унылым, но если внимательно смотреть по сторонам, и там можно было отыскать свой кусочек счастья, найти что-то интересной и радостное. Это не так сложно, как кажется на первый взгляд – стоит только захотеть. Однако, большинство людей попросту не хочет.
Она слушала с интересом, однако в голове продолжали вертеться мысли о том, как однажды она всё-таки решилась отправиться на поиски счастья, устав просто мечтать...
И она вспоминала, мысли возвращались к случившемуся тогда.

Морская ведьма жила в укромной пещере внутри горы, куда можно было попасть, только проплыв глубоко под водой, куда заказан путь обитателям суши и только самые отважные обитатели моря способны проникнуть. Таковых, однако, было немного.
Здесь, сокрытая от чужих глаз, варила она свои колдовские зелья. На небольшом островке, в углу пещеры, в очаге пылал магический огонь, на нём в котелке они и готовились, а по стенам были развешаны диковинные сушёные травы и прочие неведомые ингредиенты – поговаривали, что часть их была родом с суши.
Ведьма оказалась вовсе не такой страшной, как её описывали. Маленькая, бородавчатая, с мокрыми растрёпанными волосами, сновала она туда-сюда по своей обители и была скорее забавна нежели зловеща. Хотя, может, такой она казалась только тем, кто преодолел свой страх в погоне за мечтой?
В отличие от русалок, у неё не было хвоста, а были ноги, почти как у людей. Короткие и слегка неуклюжие, с длинными пальцами, соединёнными перепонками.
Она смерила оценивающим взглядом непрошеную гостью и прищурилась:
- А, явилась... Не заставила себя ждать долго.
- Я... – начала было русалочка, но ведьма перебила:
- Можешь не рассказывать, итак всё знаю. Знаю, чего ты хочешь. Глупое-глупое дитя...
Последнее было сказано с сочувствием.
- Так ты можешь мне помочь? – с надеждой в голосе спросила русалочка.
- смочь-то может и смогу, но подумай как следует: для чего тебе это? Неужели плохо тебе здесь, в нашем чудесном мире? Неужели не живётся спокойно?
- Но ведь мир там наверху, - ответила русалочка, - гораздо больше и чудесней. Он хранит неведомые тайны...
- Всё так, - согласилась ведьма, - только тот мир далеко не всё, что ты видела. И далеко не так он радужен, как кажется. В нём много страданий, боли, слёз. Не все там умеют быть счастливыми, не так-то это просто.
- Но возможно ведь? И кроме боли есть всё же счастье? И есть...
- Знаю-знаю, - ведьма взмахнула рукой, - там есть он, мечтатель, наш маленький возбудитель спокойствия. Только вот уверена ли ты, что он обратит на тебя внимание, что тоже полюбит тебя? Ведь ты знаешь – он должен полюбить тебя очень сильно и не глядеть на других.
- Но я не узнаю, если не попытаюсь. К тому же, я не могу больше жить с этим. Мир наверху зовёт меня, он меня манит. У меня нет другого пути.
- Ладно-ладно, - ведьма вновь взмахнула рукой, точно защищаясь, - я смогу помочь тебе. У меня как раз есть все нужные ингредиенты и я сварю тебе зелье. Ты выпьешь его, и твой хвост превратится в две красивые стройные ножки. Ты сможешь уйти на них в тот мир и стать одной из людей. Но учти: назад дороги не будет. И помни, что не так всё радужно, как кажется. Если ты согласна...
- Да, я согласна, - сказала русалочка.
- Погоди-погоди, не перебивай. Плата за зелье будет высока. Ведь одно дело создать иллюзию, а другое – изменить сущность. Это очень сложное заклинание, требующее большой отдачи. Мне придётся вложить в него собственные жизненные силы. Поэтому меньше я запросить никак не могу...

Лето пролетало почти незаметно.
Она разделила с художником маленькую комнатушку на втором этаже ветхого деревенского домика в посёлке неподалёку от пляжа. Жильё оказалось и вправду менее чем скромным – но им хватало.
Долгими и тёмными вечерами они любили подолгу смотреть в окно, на звёзды, и говорить. Говорил, впрочем, в основном он – а она жадно слушала. О его жизни, о мире, о людях – обо всём, что он мог поведать. Иногда перебивала вопросами, желая знать ещё больше, но сама не рассказывала почти ничего. Да и что она могла рассказать?
Днём он рисовал на пляже, как и прежде – хоть теперь меньше. Иногда они просто гуляли вместе. Несколько раз заходили далеко в лес и поднимались в горы.
- Откуда ты пришла ко мне? – однажды спросил юноша, - ты ведь пришла ко мне?
Она смущённо улыбнулась в ответ. И сказала правду:
- Я пришла из моря.
- Ты не уйдёшь обратно?
- А ты не прогонишь?
- Нет, что ты. Никогда ещё рядом со мной не было никого столь близкого и понимающего, столь родного. Мы знакомы, вроде бы, недавно – а у меня такое чувство, будто знал тебя всю жизнь. Или хотел знать лишь тебя – и искал повсюду... Я не представляю, как смог бы теперь без тебя.
Некоторое время она молчала, глядя в его честные глаза, бездонные и смотревшие будто прямо ей в душу. Ждавшие.
А затем запоздало ответила на второй вопрос:
- Да, я пришла к тебе. Теперь я рядом и всё будет хорошо... Наверное, однажды я услышала твой зов, поспешила на него... Я ведь люблю тебя.
Между ними снова повисло непродолжительное молчание.
Не эти ли несколько слов многие мечтают услышать и однажды слышат? А кто-то так и умирает, не узнав их, иным же могут говорить эти слова часто да не вкладывая в них смысла, которого они достойны.
Взгляд его просиял, но он ничего не сказал.
- Куда мы теперь? Что будем делать с нашей любовью, как и где жить, когда лето закончится? – спросила она, не дожидаясь ответа.
- Хочешь, - предложил он, - я заберу тебя в тот далёкий северный город. Мы будем вместе жить там и беречь нашу любовь. Поезжай со мной, пожалуйста...
- Ну конечно, - она сама кинулась к нему на шею и обняла, расцеловала, целовала, не останавливаясь – и он отвечал.
Она была счастлива, как никогда.
Она даже не думала о том, что рано или поздно за счастье придётся платить. Что час расплаты наступит скорее, чем она может предполагать, не успеет оглянуться – и всё закончится.
Она просто жила своим счастьем. Не этого ли она хотела?

Юноша увёз её туда, где был его дом, на север, в большой и шумный город, полный2 бетонных коробок и вечно занятых людей. Среди этих бетонных коробок, в маленьком тихом дворике, почти не заметный, прятался от городского безумия небольшой старый дом с просторными комнатами и высокими потолками. Там, на предпоследнем этаже, они и жили теперь в его квартире. Вокруг было спокойно и мирно, никто не проносился мимо, не шумел под окнами – будто и не было там, за соседними домами, большого города. Ей нравилось.
Город же поначалу напугал её своим шумом и дымом, мельтешением, суетой – пусть она пыталась всеми силами не подать виду, не спасовать перед ним. Но серый асфальт будто поднялся ей навстречу, не пропуская дальше, пытаясь вынудить проявить слабость. Она выстояла, пусть и не без труда.
А потом привыкла и освоилась. Стало даже интересно наблюдать за тем, что происходит вокруг, за всей жизнью, столь не похожей на то, что она знала прежде, в том числе и на маленький мирок, который они создали для себя вместе с художником. Выходить из дома пасмурным утром и идти, озираясь по сторонам, отмечая каждую деталь вокруг, и каждый раз будто открывать для себя всё заново.
Художник много рисовал. Не всегда именно то, что хотелось ему самому, чаще какие-то совсем скучные и непонятные вещи. Но он говорил, что именно такие рисунки нужны, таких ждут от него люди. Ими он может добыть на пропитание, чтобы потом рисовать уже своё, истинно дорогое сердцу.
Между делом он довёл до ума её портрет, а за ним ещё пару морских пейзажей. В том числе – изображение прекрасного ветренного заката на пляже, ярко пылающих облаков над морем, совсем как в день их встречи. Конечно, она первая увидела картины. Взглянула на пейзажи – и тот же час будто перенеслась назад во времени, ощутив дуновение морского бриза на лице, вспомнив тот самый день, то мгновение...
Картины были удивительно живые, необыкновенные, от них словно веяло магией.
И не одна она так подумала. На выставке начинающих и безвестных художников, в которой он принимал участие уже не первый год (в предыдущие разы, впрочем, без особого результата), взгляды были прикованы только к ним. Люди подолгу стояли и смотрели, не находя слов для выражения своих чувств. Каждый думал о чём-то своём, дорогом и прекрасном, всем понравились работы. Его хвалили, благодарили, ему предлагали участие в других выставках и аукционах. Он же стоял и застенчиво улыбался, со всей скромностью и наивностью, часто присущей молодым дебютантам. Он не привык к славе. Она была рядом, держалась за его локоть и тоже улыбалась – стала свидетелем триумфа.
Потом он стал больше рисовать то, что сам считал нужным, меньше – трогательные дежурные открытки и фантики на заказ, и даже неплохо получал за свои работы. Нарисовал ещё несколько её портретов, в разных позах, в разной обстановке – они особенно понравились заказчикам. Говорили: в этой девушке есть нечто неземное, ему же прекрасно удалось поймать и передать всё её обаяние.
- Если бы тогда я не встретил тебя, - говорил он, - если бы тебя не было сейчас рядом, я бы не сумел достичь всего этого. Ты как будто заполнила пустоту в моей душе, принесла то, чего всегда не хватало.
Она улыбалась в ответ своей обыкновенной застенчивой улыбкой.

На следующее лето они не поехали к морю – она не хотела и всеми силами отговорила его. Она оказалась наконец в том другом мие, о котором столько мечтала, открыла его для себя и успела привыкнуть к нему. Пусть этот мир тоже был не идеален – он по-прежнему оставался просто другим. Ей не хотелось сейчас вновь оказаться у моря, от которого она бежала... Возможно, в глубине души она боялась, что там её скорее найдёт морская ведьма, решит потребовать расплаты раньше времени.
И они остались в городе, среди пыльной зелёной листвы. Он тоже счёл, что не ездить будет даже полезно, ведь когда каждый год одно и то же и всё по расписанию – это надоедает.
О расплате она старалась не думать – страшила одна мысль. Поэтому изо всех сил пыталась жить сегодняшним днём, счастьем сбывшейся мечты. Но иногда по ночам приходили кошмары – и напоминали,ч то ничто не вечно. Она пыталась отмахнуться, отвернуться, отогнать их – они не уходили. Порой она просыпалась в холодном поту посреди ночи, но не говорила никому о том, что её мучит.
- Всё в порядке? – спрашивал юноша, - или тебя что-то беспокоит? Я ведь вижу по глазам.
- Нет-нет, - возражала она, - всем иногда снятся кошмары, ведь так? И особых причин не нужно.
Однако, и ещё через год они не поехали к морю, не важно уже, по каким причинам. Решили, что могут быть счастливы и в городе, что незачем покидать его надолго. Что ему и здесь хорошо рисуется, а она... она в какой-то степени полюбила город, пока жила в нём, и продолжала бесцельно гулять по улицам, наблюдая за его жизнью, изучая её.

Но к осени она вдруг заболела. Просто начала слабеть и терять силы – сначала это было почти незаметно и ничто не предвещало беды: просто уставала чуть быстрее, ложилась спать раньше, чем обычно.
Однако, постепенно силы стали покидать её всё явнее. Она бледнела. Худела на глазах – и никто не мог понять, что с ней, никто не в силах был помочь. В одно роковое утро, в начале зимы, она не смогла подняться с постели. Он тщетно пытался помочь, найти того, кто скажет, в чём дело, кто скажет, как справиться с болезнью. Всё, что оставалось – смотреть, как неведомая хворь поедает тело возлюбленной, самой дорогой в мире, осознавая собственное бессилие.
Он почти перестал рисовать тогда – даже глупые, но дорогие открытки. А она, видя его страдания и зная, что её черёд пришёл, всё же боялась сказать правду. Правда заключалась в том, что она обречена. Но так хотелось оставить хоть иллюзию надежды...

- Это очень сложное заклинание, требующее большой отдачи, - продолжала ведьма, - мне придётся вложить в него собственные силы. Поэтому меньше запросить я никак не могу... Собственные силы, собственная жизнь - я отниму от неё, и немало, чтобы создать для тебя это зелье. Только скажи мне, почему я должна жертвовать жизнью ради кого-то совсем не знакомого и ничего для меня не значащего, ради глупой влюблённой девочки, юной мечтательницы? Так ведь каждый захочет прийти ко мне, а меня, сама понимаешь, на всех не хватит... За мою жизнь заплатишь мне своей, так будет честно. И останется у тебя всего ничего – два лета. Потом начнёшь ты увядать, терять силы – жизнь утечёт, вернётся ко мне. И если обретёшь ты с ним счастье – оно будет недолгим. Если не обретёшь... Что же, может, так даже лучше, ибо страдания твои тоже будут недолгими.
Но всё же подумай хорошо, зачем тебе это? Два лета там на суше – и ради них отдавать всю свою жизнь здесь?

Она умерла холодной зимней ночью.
За окном гулял ветер, одинокий старый фонарь освещал белые хлопья снега, кружившие в воздухе, танцевавшие под его лампой и запорошившие дорогу под окнами. Было поздно, и люди не ходили по двору – впрочем, иногда какой случайный прохожий брёл, проклиная снег и ветер, изредка машина рассекала воздух и шумела мотором. Но в основном вокруг стояла тишина, и свет почти не горел в соседних окнах – а их окно тускло мерцало старым ночником.
Он не спал. Разбуженный любимой, сидел, склонясь над её лицом, а она была худа и бледна, словно выедена изнутри. В ней почти не осталось жизни.
- Знаешь, - прошептала она, - моё время пришло. Я ухожу. И ничего нельзя сделать.
- Ну зачем ты так? – отозвался он – Почему? Может, всё ещё образуется?
- Нет, - тихо, почти неслышно, - но знаешь, я была с тобой счастлива. И мне не жаль.
Потом она закрыла глаза – и через какое-то мгновение её уже не было. Была лишь пустая оболочка и убитый горем юноша, который смотрел на её безжизненное лицо и до последнего отказывался верить.
Она отдала свой долг, заплатила причитающееся сполна.
Он расплакался...

Что с ним стало потом, никто не скажет точно. Говорят, будто с горя он запил, совсем перестал рисовать и однажды последовал за ней. Говорят, что пережил чёрный период, тоска снедала его – но потом оправился и нашёл в себе силы жить дальше. Только уехал в другой город, оставив позади маленькую квартиру в старом доме. Но нарисовал несколько удивительно мрачных и сильных картин, передающих всю боль утраты. Говорят даже, будто в них он вложил свою скорбь, таким образом от неё исцелившись.
Сейчас уже не узнать, как было на самом деле.





 

запись создана: 03.12.2009 в 12:34

@темы: моя писанина

---

Я только что закончила загонять в компьютер сказку, которую написала недавно - это ещё не текущее глюкоблудие, а всего лишь избавление от старых долгов, чтобы потом заняться плотнее всем прочим. Пересказ другой сказки, классической и одной из любимейших, на современный лад. Ажно 20 страниц, в ворде - 9 с половинкой. Куда было всё рассусоливать, можно наверное уложиться в меньший объём - но вот так уж получилось. И у меня к ней очень неоднозначное отношение. Ибо она действительно соплива, местами пафосна. Любовь-морковь присутствует в изобилии, трагедия наличествует...
Я сама не читаю подобного (не люблю любовые романы, и это мягко сказано) Обнаружь я это где-то в сборнике, написанное другим человеком - вряд ли занесла бы в рейтинг фаворитов. Пофыркала бы даже: сопли...
Но вот ведь сама пишу... Просто потому что само так пишется. И даже всё-таки люблю своё детище таким, как есть, и не могу пока придумать, как это можно сократить. Хочу оставить именно таким - нудным и затянутым. Ну да, а описательности и красивости - моё всё. "кучерявые, как папуас" (с) мама.
Странно оно как-то.
Разошлю паре знакомых, спрошу их мнения. Потом решу, надо ли оно сюда.

@темы: моя писанина, Мысли вслух, Наблюдения

---

Мне, вообще, много всякой концептуальщины снится, особенно в последнее время - и это радует. Чаще всё по моим глюкам, ибо я шевелю мозгами, стараясь что-то придумывать.

Но вот сегодня во сне у меня зазвонил телефон. Я взяла трубку, попробовала ответить... и обнаружила, что не могу издать ни звука, как ни пытаюсь. Сначала получалось что-то прохрипеть, потом звук пропал вообще, как будто вокруг сфера тишины: в неё проникает всё, но из неё не выходит ничего. Пока я давилась, пытаясь ответить, на том конце устали ждать - подышали в трубку и бросили. Только я отошла от телефона - звук включился. Я сказала что-то - и вдруг действительно сказала, да тааак громко громкости накрутили больше, чем надо, с перепугу)) - сама удивилась. А потом снова зазвонил телефон и всё повторилось: потеряла голос полностью, не могла ответить и даже покашлять, потом звук снова включился...
А потом я поглядела на часы и увидела, что времени 2 ночи. За окном - темно. И как-то даже страшно стало... Кто может нам звонить в такое время? Видимо, отвечать не следовало. Нечто или некто подобным образом меня уберегло.

Ещё во сне я проебала работу из-за какой-то ерунды... И это плохо. Надо бы не проебать, сегодня буду духи рекламировать.

А вообще, я видимо больна. Дома лежит шоколадка - я же третий день не могу её съесть. Не хочется.
И не пила давно. Тоже не хочется.
Зато вчера начала придумывать ещё одну историю для ещё одного персонажа...

@темы: глюки

---

Рассказать, что ли, как весело мы вчера провели время с утра?

Был вторник. А по вторникам мы обычно ходим в кино, ибо в Титанике, вестимо, дешёвые билеты... На утренние сеансы - ажно по 25 рэ. Вот и решила я посмотреть новосо... тьфу ты, Новолуние... А, чёрт с ним, новосоплие и есть. Иначе не выразиться, в самую точку. Теперь хоть знаем, что все так активно любят\ненавидят\не понимают. Мы - не понимаем. Вообще много что в этой жизни не понимаем, судя по всему.

Зал поделился на две части: одна ехидно ржала (в кино, театре и филармонии, если происходящеена сцене\экране мне нравится - а оно как правило нравится - я обычно очень остро воспринимаю внешних раздражителей и мечтаю поотрывать им головы, и впечатление сразу портится, но вот тут смешки меня ну совсем не раздражали. Я сама порой нервно\ехидно хихикала или просто хуела. Особенно на последней фразе, ага), другая вроде смотрела спокойно, девушка рядом со мной даже вроде прослезилась и мне стало перед ней как-то совестно (почему - см. предыдущие скобки)
Но сколько это можно мусолить и как можно это любить - я искренне не поняла. Нет, первый фильм первый раз я посмотрела с большим удовольствием: он красивый, стильный, атмосферный. Мне там нравится природа и атмосфера. Второй, однако, высидеть не смогла - заскучала. Книгу первую прочитала, пусть и не без труда и скуки, вторую не осилила уже. Редкий случай, ну просто мегаисключительный случай, когда Элина вдруг говорит, что экранизация лучше первоисточника. Впору произойти логическому парадоксу.
Затянуто. И сопливо. И... сопливо и затянуто. Скучно. Без глубины, итальянцы эти вообще напомнили убогую пародию на Энн Райс. А группа туристов не вызвала сочувствия - скорее тоже смех.
А на торсы мужские я совсем не падка - сиськи предпочитаю, ага. Так что меня не задело. И всё же зря они его постригли - волосатый был лучше.

Но зато хоть знаю теперь.
И кстати, этот поход в кино мне обошёлся всего в 50 рублей, ибо на выходе из зала я подобрала на дороге две десятки.

И всё же в книгах Энн Райс, по которой я в своё время пёрлась нехило и до сих пор уважаю, много истории и претензии на философию. Там размышляют о смысле жизни. Поэтому в массах она не так прижилась и истерии не породила. А вот если убрать всю концептуальщину, всю эту никому не нужную историю, которую и в школе-то мы прогуливали, и все заумности, и рефлексирования, оставив только любвоь-морковь и немного экшна - будет самое оно, пипл схавает и ещё попросит.
Поэтому все, кому не лень, вдруг кинулись писать про вампиров даже вот Элина, сколь бы скептически ни была настроена Все американские домохозяйки и их дочери хотят повторить успех коллеги, ведь ничего сложного здесь нет...

А вообще, хотела бы и я так: накатать откровенный бред, особо не стараясь, шевеля одним мизинцем левой ноги, и сделать на нём немалые деньги. И плевать в потолок. Вот что значит - "халявщики от искусства".

@темы: кино, мнение, visual, Мысли вслух, Наблюдения

---

Говорят, осень закончилась?
Я этого не вижу. Для меня она закончилась ещё месяц назад, не позже - когда облетели и скрылись под снегом последние листья.
Однако, если посмотреть на улицу внимательно - о какой зиме может идти речь?

Это всё на самом деле фигня. Мою девочку наконец отправили. Не зря всю ночь напролёт она только и делала что снилась мне - не как кукла, а как персонаж (ибо это наверное мой любимый персонаж, моё дитё. Посему ей больше всех достаётся, гыгы) Из-за этого я её и захотела)
Как же я её жду...

@темы: кукольное, мимолётное, тоннерье, Sinister Circus

---

блайзоплатье!

Как сказала однажды Мэри, "блайзоплатье - это уже мем". То есть устойчивое выражение. Заходим в какой-нибудь магазин и ищем там блайзоплатья. На себя, естественно.
Оно яркое, простого покроя и часто в стиле ретро - мне, по крайней мере, описание видится именно таким.

Вот и Элеонор у нас неожиданно примерила блайзоплатье. Завыбражала в нём сразу... И что, что сама она таакая большая, а голова маленькая - не наоборот, заметьте - и цвет глаз морганием менять мы не умеем? всё равно ведь хочется))

+2

а платье вышло совсем случайно. хотела сшить ей что-то как у Иветты - выкройку снимала с иветтиного - только тёмное. В последний момент нашла в ящике эту ткань, остальное придумалось на ходу.
Не обращайте внимание на вспышку. Я итак шаманила на кухне с лампой, только вот ничего из этого не вышло...
Я вчера ещё кое-что сшила, но много сразу стараюсь не показывать.

@темы: кукольное, галерея нашего дурдома, тоннерье, хваст-хваст, пошивальня

---

Люди, мне очень нужна поддержка! Ну очень! Иначе я бы к таким средствам не прибегала - но тут все хороши.
потом расскажу, что к чему.
поспешила, не подумав - и видимо, влипла... сижу теперь на иголках.

Вопрос: поддержите?

1. да!		45	(100%)
Всего:		45

@темы: shit happens

---

Не отказалась бы от таких близняшек:



Они же мяконькие - их можно тискать) И такие красивые...
Впрочем, я и твёрдых затискаю, а всё же иногда для разнообразия не повредят мягкие)

Кто такие, откуда - прочитать давно уже можно здесь
Текстильная мрачнятина от Керри Кейт - я впервые увидела их в американских журналах Gothic Beauty и Deathrock Magazine. Поначалу не придала особого значения - я тогда ещё делала упор на БИготс и сиропных леди, и просто леди производства Японии. А с выходом статьи покопала инфу сама - прониклась.

@темы: кукольное, не моя писанина, ыыыЫЫЫыыы, занятная ерундистика, odditorium

---

Сегодня один товарищ наконец добился своего: облегчил меня на немалую сумму. Мама опять сказала, что можно было бы комп собрать, но свои соображения по этому вопросу я писала.
Однако, обещаю, следующим этапом я соберу-таки этот несчастный комп - и только потом куплю ДиАнну)

Товарищ облегчил меня на эту самую сумму - и вот уже медленно, но верно пополз в мою сторону. Интересно, кто раньше - он или Люсин?
Гады из MDC (я прямо у них взяла) содрали немеренно - могли бы ЕМСом на такую сумму отправить, однако же трекинг обычный. Подозреваю, с них какую-то комиссию содрал пэйпал - поэтому многие, с кем я обычно работаю, отправляют своим ходом на почте, а не через него.

Вот об этом хмыре речь. Только ленивый не написал мне в личку, чтобы я немедленно перестала сомневаться и заказала его.

@темы: кукольное, тоннерье, Sinister Circus

---

Давно хотела написать про них...

Дэйзи и Вайлет Хилтон

Дэйзи и вайлет Хилтон родились 5 февраля 1908 года, в Брайтоне, восточный Сассекс, Англия. Их матерью стала молодая незамужняя Кэтти Скиннер, работавшая барменом. В возрасте двух недель близнецов удочерила миссис Хилтон, кваритроздатчица Кэти, акушерка по профессии, принимавшая эти роды. Сёстры являлись пигопагами - срослись бёдрами и ягодицами. Кровеносная система была общей, крестцы соединены, но девушки не имели общих жизненно важных органов. Вскоре после удочерения близнецов, миссис Хилтон начала выставлять их на публику. Их агентом стал Айк Роуз, они выступали вместе с Руженой и Йозефой Блажек (другими известными сиамскими сёстрами) - возможно, впервые в истории две пары симамских близнецов были выставлены одновременно. Позже Мэри Хилтон, её муж Генри и дочь Эдит повезли Дэйзи и Вайлет в австралийское турне. Там Эдит вышла замуж за Майера Майерса, продавца воздушных шаров.

После смерти Мэри близнецы перешли по наследству Эдит и Майеру. Они перебрались в США и на часть денег, заработанных сёстрами, построили роскошный дом в стиле Фрэнка Ллойда-Райта, в Сан-Антонио, Техас. Большую часть 1920х Дэйзи и Вайлет гастролируют по Америке как оперетточные артистки - поют, танцуют, играют на кларнете и саксофоне. Сёстры стали национальной сенсацией, среди их друзей числились Боб Хоуп и Гари Гудини, научившие их ментально отделяться друг от друга.

Кажется, уже в то время сестры Хилтон воспламеняют скандалы вокруг себя.
Они ищут дружбы и поддержки за пределами дома Майеров, где не видят хорошего обращения, и сближаются со своим агентом, Биллом Оливером. Позже в своих мемуарах сёстры утверждают, что отношения с Биллом были исключительно платоническими, но их биограф Дин Йенсен уверен, что девушки стали двумя из многочисленных любовниц этого обходительного импрессарио, он неоднократно спал то с одной, то с другой. В любом случае, жена Билла Милдред подала на развод, обвинив мужа в том, что он проводит с близнецами слишком много времени, и пыталась отсудить у сестёр 250 млн долларов. Дэйзи и Вайлет попросили помощи у местного адвоката, Мартина Джей Арнольда. Арнольд задался вопросом - почему сёстры, которые по закону и возрасту являются взрослыми и дееспособными, всё ещё привязаны к Майерам. Он исследовал ситуацию - и был повергнут в шок. В 1931 году он занялся делом близнецов, оказав им помощь в подготовке иска против мистера и миссис Майер, с требованием расторгнуть контракт и обрести независимость. В апреле дело было решено в их пользу, сёстры получили 80 000 долларов, Майерам же остался дом в Сан-Антонио.

Став независимыми и получив американское гражданство, они вернулись к единственному делу, которое знали - шоу-бизнесу.
В 1932 г сыграли в фильме Уродцы, который, среди всего прочего, ставил вопрос - могут ли сиамские близнецы иметь личную жизнь? Через год сама жизнь показала, что могут. Вайлет, более общительная и открытая из двоих, имела немало блистательных бойфрендов, в их числе музыкант Блю Стил, боксёр Гарри Мэйсон и гитарист Дон Гэлвэн, а в 1933 она была помолвлена с солистом Морисом Ламбертом. Пара принялась искать по всей Америке юриста, который выдал бы разрешение на брак. Но каждое прошение из поданных в 21 штате было отклонено по причинам морали. Среди юристов разгорелся спор вокруг Вайлет. Один Нью-Йорский служащий не дал разрешение всего лишь потому, что Дэйзи не была помолвлена тоже. Фактически, она встречалась с Джэком Льюисом, тоже солистом, но считала его слишком скромным и несмелым, чтобы жениться на одной из сиамских близнецов.

Не получив возможности пожениться, Вайлет и Морис расстались. Однако, два года спустя агент близнецов, Терри Тёрнер, объявил, что всё-таки сможет организовать свадьбу для Вайлет - ей всего лишь нужен жених. На эту роль был выбран её партнёр по танцам и давний друг сестёр, Джеймс Уокер "Джим" Мур. Сама свадьба состоялась 18 июля 1936 года на Столетней Ярмарке в Техасе. Пять лет спустя и Дэйзи удалось отпраздновать собственную свадьбу в Нью-Йорке - она вышла замуж за оперетточного танцора Гарольда Эстепа, известного под псевдонимом Бадди Сойер. Однако, пара прожила вместе всего две недели.

С закатом оперетты близнецы, как и многие артисты, подались в Голливуд. В 1950 они сыграли в фильме "Скованные одной цепью" (Chained fopr life) роли певиц Дороти и Вивиан Гамильтон. По сюжету, Вивиан не нравится музыкант, ухаживающий за её сестрой. Дороти же настолько влюблена, что умоляет врачей отделить её от сестры, дабы получить возможность выйти замуж. В конце Вивиан стреляет в ненавистного мужчину и убивает его, судья и присяжные же должны решить, посадить невинную Дороти или позволить виновной Вивиан остаться на свободе.

Фильм был колоссальным провалом, во многих странах его запретили по причине жуткой тематики.
В 1955 году, потратив почти всё своё состояние и пытаясь как-то выжить, сёстры открыли закусочную в Майами. Но бизнес сразу понёс убытки в основном по вине конкурентов, возмущённых самим фактом каких-то уродок, крадущих прибыль. Не имея денег и возможности с умом распоряжаться нажитым, сёстры пытались извлечь выгоду из возрождения на экранах фильма Уродцы. В 1962 году они должны были предстать перед публикой в кинотеатре, показывавшем Уродцев, в Шарлотте, Северная Каролина, но стали жертвой нечестного агента и остались на улице без пенни за душой. Чарльз Рейд, добрый хозяин бакалейной лавки, нанял их на работу - проверять и упаковывать товар. Рейд купил им рабочую одежду, поскольку у близнецов были только наряды для выступлений.
6 января 1969 года, несколько недель проболев гриппом, сёстры не вышли на связь с начальником. Рейд вызвал полицию, их нашли мёртвыми в собственном маленьком доме-трейлере. Вскрытие показало, что первой умерла Дэйзи, Вайлет же жила ещё 2-4 дня - хотя этот вопрос спорный, поскольку близнецов объединяло общее кровообращение и она должна была истечь кровью раньше. Не имея живых родственников, они были похоронены рядом с Троем Томпсоном, солдатом, падшим во Вьетнаме, сыном знакомых. К моменту смерти состояние сестёр исчислялось всего в 1000 долларов - намного меньше прежнего богатства.
Те, кто видел их в последние годы жизни, отмечал все признаки типичных закатившихся звёзд: почти до конца дней они одевались и вели себя так, как привыкли в годы славы.

(с) Elisabeth J. Anderson, www.phreeque.com
перевод: Элина Ниммер

upd: фильм Chained for Life на английском можно посмотреть на Тюбике:
www.youtube.com/watch?v=UIqCABxXlYE

+2

(сёстрам 16 лет)



(1951)

Ых, найти бы какое сообщество навроде "Цирк Уродов" вконтакте, только на дайри, и скидывать все переводы туда...
Или создать такое самой - да мне раскруткой заниматься влом. Кунсткамеру не предлагать - там же с роттен.ком постят. А это уже не мой формат.

запись создана: 23.11.2009 в 16:34

@темы: visual, odditorium, ЖТЛ (Жили Такие Люди)